В истории церкви при Екатерине II произошло два знаменательных события – секуляризация владений духовенства и провозглашение веротерпимости, то есть прекращение политики насильственной христианизации и преследования инаковерующих.
При вступлении на престол Екатерина дала обещание не покушаться на владения церкви. Это был тактический шаг Императрицы, рассчитанный на умиротворение духовенства, если не явно, то скрытно враждебно воспринявшего манифест Петра III. Как только Екатерина почувствовала неспособность духовенства серьезно сопротивляться секуляризационным планам, она создала комиссию из светских и духовных лиц, которой было поручено решить вопрос о судьбах церковного землевладения. Она даже заготовила эмоционально насыщенную обличительную речь перед членами Синода, заканчивавшуюся словами: «Не умедлите же возвратить моей короне то, что вы похитили у нее незаметно, постепенно». Надобность в патетической речи отпала, синодалы проявили покорность и послушание. Единственным иерархом, осмелившимся открыто поднять голос против секуляризации, был ростовский митрополит Арсений Мацеевич.
Сорвать секуляризационные планы Императрицы Арсений не мог, и это она прекрасно понимала. И если Екатерина уготовила бунтарю суровую кару, то эта акция имела, скорее всего, личную подоплеку – нескрываемую враждебность. Невоздержанный на язык Арсений (которым он и поплатился) позволил себе однажды резко и нелестно отозваться об Императрице и этот отзыв оказался ей известен.
Реализация Манифеста 26 февраля 1764 г. «О секуляризации церковных владений» имела важные последствия. Манифест окончательно решил вековой спор о судьбах церковных вотчин в пользу светской власти. Установленный полутора-рублевый оброк с бывших монастырских крестьян (получивших название «экономических»), обеспечивал поступление в казну в 1764–1768 гг. 1 млн. 366 тыс.рублей ежегодного оброка, из которых только треть отпускалась на содержание монастырей и церквей, 250 тыс. расходовались на госпитали и богадельни, а остальные деньги (свыше 644 тыс. руб.) пополнили бюджет государства. В 1780-х годах оброчная сумма достигала 3 млн. рублей, а вместе с другими хозяйственными доходами – 4 млн., из которых на содержание духовенства тратилось только полмиллиона, а 7/8-х дохода поступало государству.
Отныне каждый монастырь имел утвержденные правительством штаты монашествующих и «начальных» лиц, на содержание которых отпускалась строго установленная сумма. Духовенство, таким образом, оказалось в полной зависимости от государства, как в экономическом, так и в административном отношении, то есть было возведено в ранг чиновников в рясах.
Другим следствием секуляризации явилось улучшение положения бывших монастырских крестьян. Работа на монастырской барщине была заменена денежным оброком, что в меньшей мере ограничивало хозяйственную деятельность крестьян. Экономические крестьяне помимо ранее обрабатываемых ими площадей получили в пользование часть монастырских земель. Наконец они освободились от вотчинной юрисдикции – суда монастырских властей, истязаний и пр.
В соответствии с идеями Просвещения Екатерина придерживалась по отношению к инаковерующим политики веротерпимости. Так, если при набожной Елизавете Петровне со старообрядцев продолжали взимать в двойном размере подушную подать, предпринимались попытки вернуть их в лоно истинного православия, отлучали от церкви, на что они отвечали акциями самосожжения («гарями»), а также бегством либо в глухие места, либо за пределы страны, то Петр III разрешил старообрядцам свободное богослужение, а веротерпимость Екатерины II простиралась дальше – в 1763 г. она упразднила Раскольническую контору, учрежденную в 1725 г. для сбора двойной подушной подати, и налога «с бород». Вместе с тем, от двойной подушной подати освобождались с 1764 г. старообрядцы, не чуравшиеся «таинств церковных от православных священников». Терпимое отношение правительства к старообрядцам способствовало экономическому процветанию старообрядческих центров в Стародубе (ныне Брянская обл.), Керженце (ныне Нижегородская обл.) и др., где появились богатые купцы. Московские купцы-старообрядцы в начале 70-х годов XVIII в. создали Рогожскую и Преображенскую общины – организации, владевшие крупными капиталами и постепенно подчинившие своему влиянию старообрядческие общины на окраинах России.
Веротерпимость Императрицы проявлялась и в прекращении ущемления прав мусульман. Так, тем из них, кто принял православие, более не предоставлялось преимуществ при наследовании собственности. Татарам Екатерина разрешила сооружать мечети и открывать медресе, готовившие кадры мусульманского духовенства.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С середины XVII в. сословно-представительная монархия перерастает в абсолютную, что отражает вступление феодализма в новую стадию своего существования – в эпоху позднего феодализма. Классовое деление общества оформляется как сословное. Сословный строй приобретает черты замкнутости, консерватизма. Форма правления при абсолютизме остается, в принципе, прежняя – монархическая, но содержание ее и внешние атрибуты меняются. Власть монарха становится неограниченной, провозглашение его императором подчеркивает могущество, как во внешней, так и во внутренней сферах.
Для становления абсолютизма важную рольсыграли реформы Петра I. В первую очередь необходимо выделить сословные реформы только потому, что они имели глобальный масштаб и определили статус сословий.
На новый уровень стало дворянство. Между ним и боярством были трения, но в результате реформ оба класса получили вотчины и поместья. Петр стремился сделать всех государственными служащими и для этого изменил порядок наследования. Он издал Указ «О единонаследии», то есть теперь наследовать землю мог только один сын (вместе с тем ограничивалось право продажи недвижимости и т.п.), а не получившим наследство ничего не оставалось кроме как идти на государственную службу (правда, в дальнейшем уже в 30-ые годы от единонаследия отказались).
В 1722 году была выпущена «Табель о рангах», которая определяла порядок службы и фактически иерархию общества в целом. Значимость этого документа не только в этом – Табель позволяла людям из низших сословий выслужить дворянство. Например, на военной службе дослужившись даже до низшего чина офицера человек автоматически получал личное дворянство, но без земли, а дослужившись до 6-го чина – потомственное, но также без наделения землей. Таким образом, в этот период разница между дворянством и боярством исчезает полностью.
Духовенство становится частью государственного аппарата, подчиненным и подконтрольным его интересам. Петр I создает Великий Синод.
Городское сословие тоже изменилось, но оно не было единым, а разделялось на гильдии. Были созданы ратуши и другие органы местного самоуправления.
Изменилась и социальная характеристика крестьянства. Большая часть крестьян стала зависимыми от дворян, а свободные теперь назывались государственными крестьянами, существовали и дворцовые крестьяне. С этого времени исчезает деление на крестьян и холопов, чему способствовала Реформа Петра I «О подушной подати», которая также не разграничивала их.
Произошли изменения в структуре и деятельности государственных органов управления. Россия стала Империей с 1721 года, а Петр I – Императором. Был провозглашен закон, в котором говорилось о неограниченности и не подконтрольности императорской власти. Порядок наследования престола так же был закреплен законом, который гласил, что Император мог оставить власть кому угодно по своему усмотрению и без ограничений.
При Петре I перестала собираться Боярская дума, но необходимость в совещательном органе не отпала, поэтому первоначально она была заменена Консилией министров, а в последствии в 1711 году – Сенатом. Сенат был создан Петром на время его ухода в поход как орган заменивший его на время отсутствия, но и после остался действующим. Сенат был органом обладающий совещательными, исполнительными и судебными полномочиями, а постепенно даже получил некоторые возможности принимать решения носящие характер закона и обязательные к исполнению, но царь их мог очень легко отменить.
В 1717–1719 гг. в отраслевом управлении на смену приказной системе управления приходит коллегиальная. Коллегии обладали не только административной, но и судебной властью. Во главе коллегии находился ее президент, но он был лишь председательствующий и не более. В отличие от приказов коллегии имели регламент на структуру. Первоначально коллегий было около 10 и из низ было три важнейших – военная, военно-морская и иностранных дел. Представители этих трех коллегий оставались в Сенате даже когда представители всех остальных были выведены из его состава.
При Петре I в 1708 году организуются губернии, что изменило порядок в делении России на территориально-административные единицы. Губернии были разделены на провинции (в которых верховодили воеводы), а те в свою очередь на уезды.
Рождаются суды и первые из них – надворные, которые существовали в каждом уезде. Кроме того, в некоторых городах был и судья, а где их не было, судебные полномочия выполняли магистраты. Петр создал и систему военных и военно-морских судов. Организуются прокуратуры, которые создавались сверху. Сначала в 1722 г. был создан чин генерал-прокурора, потом фискалы (созданные в 1711 г. как служащие органа тайного надзора) были переподчинены ему. Прокуратура поначалу была органом общего надзора, кроме того, генерал-прокурор надзирал за Сенатом. Появляются адвокатуры.
Вместе с тем, Петр I принял попытку уничтожить состязательность в процессе. Эту попытку он предпринял в 1697 г. издав указ о передаче всех дел розыскам (то есть никаких очных ставок со свидетелями и т.п. не было), но реально это не удалось. В 1715 г. появилась часть будущего военного устава называющаяся «Краткое изображение процесса», по которому все дела вел розыск. В 1723 г. был принят еще один указ «О форме суда» в котором был установлен порядок ведения дел по частным заявлениям.
Развитие права в это период характеризуется развитием государственного и административного права как отрасли. Были введены регламенты. Вместе с тем, в гражданском праве никаких значительных сдвигов не произошло. В уголовном праве произошла кодификация в области военного уголовного права. Изданы «Воинские артикли».
Период «просвещенного абсолютизма» и 34-летнее царствование Екатерины II, в частности, оставили яркий след в истории России. Бросается в глаза неординарность личности Императрицы, ее выдающиеся качества государственного деятеля и величие ею содеянного. Если Петр Великий утвердился на берегах Балтики, Екатерина Великая – на берегах Черного моря, раздвинув границы на юг и включив в состав Империи Крымский полуостров. Одного этого достаточно, чтобы потомки с благодарностью вспоминали имя Екатерины II. При Екатерине высокого уровня достигло распространение просвещения, стали издаваться первые журналы, появились писатели, чьи произведения звучат актуально и в наши дни, крупных успехов достигла историческая наука. Екатерину отличала невероятная работоспособность: «Я страстно люблю быть занятой и нахожу, что человек только тогда счастлив, когда он занят». В другой раз она писала: «Я по природе люблю трудиться и чем более работаю, тем становлюсь веселее». Достаточно взглянуть на распорядок дня Императрицы, чтобы убедиться, сколь много времени она посвящала делам управления государством. Екатерина энергично и постоянно законодательствовала, ее перу принадлежат такие важнейшие акты царствования, как «Наказ» Уложенной комиссии, Учреждения о губерниях, Жалованные грамоты дворянству и городам, и многие другие. Но Екатерина сочиняла не только указы, манифесты и инструкции. Она оставила колоссальное эпистолярное наследие. По ее признанию ей было совершенно недоступно стихосложение, она не понимала музыки, но охотно сочиняла пьесы, водевили.
Идеи умеренных просветителей разделяла не только Императрица. Некоторые русские вельможи устанавливали личные отношения с французскими просветителями и находились, подобно Екатерине, в переписке с ними.
Французская революция положила конец заигрываниям с идеями Просвещения как самой Екатерины, так и ее окружения. Штурм Бастилии, тревожные сведения о сожжении дворянских замков и феодальных грамот напоминали русским дворянам события Крестьянской войны в России. Рушились порядки, на которых, как писал фаворит Екатерины Платон Зубов, «основано было спокойствие, уверенность и благоденствие». Приближалась новая эпоха – эпоха разложения крепостничества и нового роста капиталистических отношений.
ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ
1. Основные предпосылки становления абсолютной монархии в России. Основные черты и особенности российского абсолютизма.
2. Развитие государственной системы в первой половине XVIII в.
3. Государственные реформы первой четверти XVIII в.
4. Сословные реформы Петра I. Правовой статус дворянства.Табель о рангах.
5. Дайте краткую характеристику социально-политического строя России 2-й половины XVIII в.
6. Что по Вашему значит выражение: «Просвещенный» абсолютизм как особый политический режим.
7. «Наказ» Екатерины II. Уложенная комиссия 1767 г.
8. В чем выражались основные принципы Губернская реформы 1775 г.
9. Значение церковной политики Екатерины II на дальнейшее развитие российского общества.
Литература
- Артикул Воинский // Хрестоматия по истории государства и права / Сост. Ю.П. Титов. М., 1997.
- Бакаев Ю.Н. История государственно-церковных отношений в России. Хабаровск, 1994.
- Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формирование абсолютизма. М., 1987.
- Ефимов С.В. Петровские преобразования и русское общество в первой половине XVIII века // История России: народ и власть. СПБ., 1997.
5. История отечественного государства и права: Учебник. Ч. 1 / Под ред. О.И. Чистякова. Изд.3-е, переработ. и доп. М. МГУ. 2007.
6. Грамота на права, вольности и преимущества благородного российскогодворянства //
7. Хрестоматия по истории государства и права / Сост. Ю.П. Титов. М., 1997.
8. Моисеев В.В. История государственного управления России. М., 2010.
ТАЛИОНА ЗАКОН (от лат. tаlio, род. п. tаliоnis - возмездие, равное по силе преступлению) – принцип наказания, сложившийся в родовом обществе. Заключался в причинении виновному такого же вреда, который нанесён им ("око за око, зуб за зуб").
28 июня 1762 г. в результате государственного переворота власть перешла к Екатерине 11, которая объявила указ Петра III 21 марта 1762 г. «святотатственным посягательством» на церковные имения, «неполезным учреждением, которое учинено без всякого порядка и рассмотрения». Императрица заверяла духовных деятелей в отсутствии у нее «намерения и желания присвоить себе церковные земли». 12 августа 1762 г. она подписала указ о возвращении всех вотчин духовенству. Но это был тактический ход. Стремясь успокоить духовенство, Екатерина II действовала осмотрительно и осторожно, подготавливая широкомасштабную программу секуляризации церковных имений.
27 ноября 1762 г. указом императрицы была образована Комиссия о духовных имениях, по своей значимости приравненная к коллегии, под председательством действительного тайного советника Г.Н.Теплова в составе обер-прокурора Св. Синода А.С.Козловского, трех высших иерархов Церкви и трех наиболее влиятельных вельмож из духовных и светских лиц 224 . 29 ноября 1762 г. последовала специальная инструкция, которая определяла ее компетенцию и порядок деятельности; инструкция обязывала Комиссию составить описи монастырской синодальной, церковной и архиерейской земельной собственности, и зафиксировать крестьянские повинности. Комиссия составила об этом основной законопроект, разъясняющий положения и другие нормативные акты, которые легли в основу реформы церковного землевладения.
1762 год был отмечен небывалым размахом волнений монастырских крестьян. Поводом к волнениям явилась отмена Екатериной II указа Петра III об отобрании монастырских земель и крестьян в казну. На подавление волнений были направлены воинские команды. В августе 1762 - июле 1763 гг. были изданы указы о принятии мер к прекращению волнений монастырских крестьян. В числе этих мер было некоторое сокращение повинностей крестьян.
Непосредственное проведение секуляризации церковных имений было возложено на Коллегию экономии, воссозданную 12 мая 1763 г. 225 , действующую согласно специальной инструкции от 6 июня 1763 г. На места были посланы 77 обер-офицеров, которые составили подробные описания монастырских владений.
26 февраля 1764 г. вышел указ о секуляризации церковных владений - в большинстве в великорусских епархиях 226 . Все имения Синода, архиерейских кафедр и монастырей поступали в казну и передавались в управление Коллегии экономии. Численность монастырей сократилась втрое, разделенных отныне на штатные (взятые на содержание государством) и заштатные, которым предстояло существовать «собственным иждивением». Указом 10 апреля 1786 г. была проведена секуляризация монастырских имений в Киевской, Черниговской и Новгород-Северской, а указом от 26 апреля 1788 г. - в Екатеринославской, Курской и Воронежской епархиях- 27 . (О секуляризации монастырских имений см. в гл. 3. «Монастыри и монашество».)
Секуляризация церковных земель лишила церковную оппозицию ее материальной базы. Последней вспышкой церковной фронды явилось выступление в защиту старых (досинодальных) порядков (особенно против секуляризации церковных имушеств) митрополита Ростовского и Ярославского Арсения Мацеевича.
Митрополит Арсений был яркой и одаренной личностью в русской церковной иерархии. Он не мирился с вторжением светских властей в церковные дела. Мацеевич неоднократно посылал в Синод «доношения» против политики правительства по отношению к Православной Церкви. Последнее его «доношение» от 10 марта 1763 г. было направлено против вторжения представителей светской власти в хозяйственные дела его епархии. А еще в феврале 1763 г. в ростовском соборе Мацеевич совершил обряд «отлучения» против «восстающих на церкви Божии», на их «советников», а также и на тех, кто покушался на церковные имения (имелась ввиду предстоящая их секуляризация).
За свои выступления Мацеевич был вызван на суд в Синод. Он был лишен сана и сослан в Николо-Корельский монастырь. Но он продолжал свои протесты и нашел сочувствующих среди северного монашества. В 1767 г. по доносу его судили вторично. Приговор, вынесенный Мацеевичу в соответствии с указом Екатерины II, гласил: «1) Лишить монашеского звания; обряд рас-стрижения совершить в самой губернской (Архангельской. -В.Ф.) канцелярии; 2) одеть в мужицкую одежду и переименовать в Андрея Враля; 3) сослать на вечное и безысходное содержание в Ревель под неусыпный надзор; 4) бумаги, чернил и даже береста (!) ему не давать; 5) не допускать к нему ни под каким видом никого. И, одним словом, так его содержать, чтобы и караульные не только о состоянии его, но ниже и о сем его гнусном имени не знали». Караульных солдат предписано было взять из местного гарнизона, в большинстве не знающих русского языка 228 . Арсений Мацеевич умер в каземате 28 февраля 1772 г. Расправа над ним произвела устрашающее впечатление на русских иерархов.
В Сибири велось следствие против митрополита Тобольского и Сибирского Павла (Канюшкевича), в котором видели «врага» секуляризации церковных имений. Дело было основано на подозрениях, которые не оправдались. Он также подвергся суровым репрессиям и в итоге был лишен кафедры и отправлен «на покой» в Киево-Печерскую лавру.
В связи с секуляризацией с приходов были сняты некоторые прежние платежи в пользу архиерейских домов. Как сообщает
А. В.Карташев, Екатерина «вела разведку и о других архиереях, недружелюбно встретивших секуляризацию» 229 .
Таковы были суровые меры просвещенной монархини к иерархам, противящимся ее воле. Кредо Екатерины II, высказанное ею еще в 1761 г.: «Уважать веру, но никак не давать ей влиять на государственные дела» 230 . По вступлении на престол в речи к Синоду она прямо и без обиняков заявила, что архиереи не только служители алтаря и духовные наставники, но в первую очередь «государственные особы», ее «вернейшие подданные», для которых «власть монарха выше законов евангельских».
Были приняты меры к улучшению положения приходского духовенства. Указами 1764-1765 гг. отменялись все «окладные сборы», которые приходское духовенство обязано было платить архиерею, отменялись или закреплялись жесткими тарифами обременительные подати за поставление, за переводы с должности. Отныне епископат переходил на казенное содержание от доходов секуляризованных церковных имений, «архиерейское тягло» осталось в прошлом. Архиереям запрещалось лишать священнослужителей сана без разрешения Синода, применять телесные наказания (указы 1765-1766). Изменился и характер архиерейского суда: вместо кары устрашающей и публичной, насилий, унижавших достоинство духовного лица, в практику вошли наказания исправительные, «келейные» по соображениям поддержки авторитета духовных лиц. Но «традиционный дух властительства по-прежнему царил в архиерейских домах» 231 . Наряду с этим в 1784 г. последовал новый «разбор» духовенства: снова было предписано (как и в былые «разборы») «безместных» священно- и церковнослужителей приписывать к податным сословиям, а «годных» (к воинской службе) сдавать в рекруты.
Изданный в 1773 г. указ провозглашал Синоду принцип веротерпимости. «Как Всевышний Бог терпит на земле все веры, - говорилось в указе, - то и Ее Величество из тех же правил, сходствуя Его святой воле, в сем поступать изволит, желая только, чтобы между ее подданными всегда любовь и согласие царили» 212 . Мусульмане получили свободу строить мечети и свои духовные школы, а муллам было даже назначено и содержание из казны, равно как и буддийским ламам. (Указы 1788 и 1794 гг. 211)
Павел I в начале своего царствования ввел ряд льгот для духовенства. По восшествии на престол 6 декабря 1796 г. Павел I, по ходатайству Св. Синода, своим первым указом освободил духовных лиц от телесного наказания за уголовные преступления в гражданских судах до момента лишения сана, так как наказание, «чинимое в виду тех самых прихожан, кои получали от них спасительные тайны, располагает их к презрению священного сана» 214 . В тот же день Павел I издал указ о приведении к присяге на верность императору и крепостных крестьян, чего ранее не бывало. Многие крестьяне восприняли его как закон, освобождающий их от крепостной зависимости. В конце 1796 - начале 1797 гг. прокатились массовые крестьянские волнения, которыми были охвачены 32 губернии. К бунтующим крестьянам присоединился и ряд приходских священников. 29 января 1797 г. Павел I издал Манифест, в котором говорилось: «Духовные, наипаче же священники приходские, имеют обязанность предостерегать прихожан своих противу ложных и вредных разглашений и утверждать в благонравии и повиновении господам своим, памятуя, что небрежение их о словесном стаде, им вверенном, как в мире сем взыщется начальством их, таки в будущем веке должны будут дать ответ пред страшным судом Божиим» 235 .
1 мая 1797 г. издано «Обращение» к архиереям, дабы они «за поведением священно- и церковнослужителей имели строгое наблюдение, стараясь всемерно предупреждать и отвращать народные возмущения». Указывалось, чтобы тех пастырей, которые приведут в послушание толпу, «отмечать пристойными почестями или переводить их на выгоднейшие места». Если же, наоборот, «будет примечено хотя бы только подозрение к наклонению крестьян к возмущению, то такового немедленно брать в консисторию и приход поручить другому, для увещевания же крестьян посылать надежнейшего священника» 236 . Были подтверждены указы Екатерины II, запрещавшие священникам писать челобитные для крестьян. Характерно, что указ 1798 г. об отмене права выбора прихожанами приходских священников мотивирован и таким обстоятельством: «По происшедшим в некоторых губерниях ослушаниям крестьян противу своих помещиков мшиие из священников и церковнослужителей вместо того, чтобы подолгу их, правилами церковными и регламентом духовным предписанному, наставлять прихожан своих благонравию и повиновению властям, над ним поставленным, сами к противному тому подавали повод». В 1800 г. вновь были ведены телесные наказания для приходского духовенства, отмененные указом 6 декабря 1796 г.’’ 7
Однако прочие льготы и облегчения для сельского духовенства были сохранены и установлены новые. Увеличены земельные участки сельским приходам, на 112% увеличено жалованье от казны приходским священникам, были приняты меры к призрению и обеспечению вдов и сирот священников. В 1797 г. все духовное сословие было освобождено от сборов на содержание полиции. Царские милости распространились и на епархиальное духовенство. Расходы казны на содержание епархии возросли с 463 тыс. до 982 тыс. руб. В 1797 г. были удвоены размеры земельных участков архиерейских домов, а также дополнительно выделены мельницы, рыбные ловли и пр. угодья.
В 1800 г. Павел I ввел награждение гражданскими орденами духовных лиц за особые заслуги. Первым был награжден митрополит Московский Платон (Левшин). Рассказывают, что он умолял Павла не удостаивать его этой чести и дать возможность «умереть архиеерем, а не кавалером», но в конечном счете, чтобы «не прогневить» монарха, принял эту награду. Но будучи неуравновешенного и вспыльчивого нрава, Павел часто подвергал и высоких духовных особ опале. Так, среди них пострадал выдающийся церковный деятель митрополит Новгородский и С.-Петербургский Гавриил (Петров) только за то, что к нему благоволила Екатерина II. Павел оставил за ним только Новгородскую кафедру, с которой он в 1799 г. вынужден был уйти «на покой».
В коронационном манифесте 5 апреля 1797 г. Павел I объявил себя главой Русской Православной Церкви 218 . Это потом было закреплено в «Своде законов Российской империи» (1832 г.). Его статья 42-я (Т. I, ч. 1-я) гласила: «Император, яко христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов и блюститель правоверия и всякого в Церкви святого благочестия».
При Павле I провозглашена веротерпимость к «раскольникам». Разрешена свободная деятельность старообрядческой церкви. Старообрядцам возвратили отобранные у них книги. Но предусматривались наказания для уклонявшихся в раскол.
Проявлялась терпимость к униатам Белоруссии и Правобережной Украины: Киевская, Минская, Житомирская и Брацлавская епархии были предупреждены о том, что нельзя силой обращать униатов в православную веру. Священников, нарушивших этот запрет, лишали приходов. В 1798 г. был учрежден Департамент римско-католического исповедания. В ведении его находились как католики, так и униаты, за которыми признавалась свобода вероисповедания.
Павел I проводил благожелательную политику по отношению к католичеству. Он охотно отозвался на просьбу ликвидированного Наполеоном в 1798 г. при захвате о. Мальты Ордена Иоаннитов принять их под свое покровительство. Став магистром Мальтийского ордена, Павел наградил орденом святого Иоанна Иерусалимского некоторых епископов, а придворных священников возвел в звание кавалеров ордена.
Павел дал приют иезуитам, позволив им избрать своего викария в России. В 1799 г. Павел благосклонно принял генерала иезуитского ордена пастора Гавриила Грубера, который добился от него разрешения для иезуитов открывать «богоугодные заведения» в Петербурге. В 1800 г. иезуитам был передан в Петербурге католический храм св. Екатерины, при котором была основана иезуитская коллегия. Возможно, не без внушений Грубера Павел проникся идеей воссоединения католической и православной церквей. План Грубера (о воссоединении церквей) Павел направил в Синод. Первоприсутствовавший в Синоде митрополит С.-Петербургский Амвросий (Подобедов), решительно выступил против предложения иезуита. Амвросия поддержал весь Синод. Поскольку еще в 1773 г. орден иезуитов был запрещен папой Климентом XIV, Павел добился от папы Пия VII издания 7 марта 1801 г. буллы о восстановлении иезуитского ордена в пределах России. Она вступила в силу уже при Александре I.
Какой путь развития Победоносцев предлагает выбрать Александру III? Какие прогнозировались последствия этого выбора?
Победоносцев ратует за консервативный путь, он предлагает отказаться от западных влияний, и особенно от западной системы образования.
С точки зрения части русской интеллигенции, каковы были последствия курса Александра III для России? Сравните прогноз и оценку последствий и сформулируйте проблему (авторский вариант – с. 368).
С точки зрения либеральной интеллигенции правление этого императора обернулось катастрофой.
Вопрос: Курс Александра III – это трагическая ошибка или единственно возможный выход для России?
Ответ: Как правило, в реальности, ни один из выходов не является единственно возможным. Что касается пути Александра III, то он выбрал консерватизм. ХХ век показал ошибочность этого пути. В России именно он привёл к революциям. Потому правление этого императора действительно стало катастрофой. Но в 1880-е годы в равной степени успешными были страны как с либеральным государственным строем (например, Великобритания), так и с консервативным (например, Германия). Потому выбор у Александра III действительно был сложной, его путь в то время далеко не все считали ошибочным.
Сравните системы управления Александра II (с. 188) и Александра III.
Системы при этих императорах отличаются не очень сильно. При Александре III университеты подчинялись министерству просвещения, пресса, издательства, научные и творческие общества снова подчинялись Охранному отделению. Эти меры воспроизводили систему Николая I, но в остальном система Александра II осталась без изменений, реформы не были отменены, лишь скорректированы.
Когда чаще могли возникать конфликты власти и общества
Недовольство чаще могла вызвать система Александра III, особенно у интеллигенции, чьи права в печати, обществах и университетах урезались. Но при этом перерастать в конфликты это недовольство могло реже, потому что протесты подавлялись в зародыши. Потому недовольство копилось без возможности «выпустить пар».
Почему, на ваш взгляд, в России сформировался политический вопрос?
Консервативный курс правительства сделал почти невозможным легальное и открытое выражение недовольства. Потому оно копилось в недрах общества, усиливались противоречия между власть и обществом, причём не только либеральной и социалистической интеллигенцией. Общество всё больше стремилось к политическим реформам. Это стремление не проявлялось, пока было слабым, а на троне находился достаточно сильный правитель, но при его смене всё изменилось.
Можно ли действия Александра III именовать консервативными контрреформами? (Сделайте вывод по проблеме урока.)
Новый император чаще всего не отменял реформы (за исключением отмены автономии университетов), но вводил дополнения, которые полностью изменяли суть дела. Так реформа образования не отменялась, но доступ в гимназии перестал быть всесословным из-за циркуляра «О кухаркиных детях». Земская реформа сохранялась, но земских начальников теперь назначал министр внутренних дел. Именно эти меры делали невозможным для России либеральный путь, чего власти и добивались. А ведь именно этот путь, как показала история, помог бы избежать многих проблем.
Докажите, что действия Министерства финансов ускоряли модернизацию экономики России.
Значительно увеличилось количество промышленных предприятий, в Россию пришли иностранные инвестиции. Страна заняла одну из ведущих позиций в мире среди экспортёров зерна. Благодаря этим и другим успехам доходы казны ежегодно на 60-70 млн рублей превышали расходы. Экономика в целом значительно укрепилась, промышленный переворот сделал значительный шаг вперёд.
Александр III понял: экономика находится вне политики. В этой области он не был таким консерватором, как в политике, потому Россия достигла значительных успехов. Но все они были сведены на нет последующими революциями, которые произошли во многом из-за консерватизма политического курса этого императора.
Представьте, что на университетской скамье встретились два студента 1890-х годов – русский националист и участник национального движения одной из окраин империи (на выбор: украинец, еврей, грузин, татарин и т.д.). Опишите их спор о национальном вопросе в России.
Еврей, по-началу сдерживаясь, мог бы говорить лишь об ограничениях в сфере образования, вводившихся для людей его веры, потом перешёл бы к черте оседлости, а потом, распалившись, стал бы обличать погромы, беззаконные даже с точки зрения законодательства Российской империи, но безнаказанные, несмотря на это.
На это националист мог бы возразить, что враги России больше смогут вредить ей, если будут рассредоточены по всей её территории, а когда они сосредоточены за чертой оседлости, присмотр за ними облегчается. По его мнению образование врагам империи требовалось также только для того, чтобы вредить ей. И, наконец, когда столь вредные люди переполняют чашу терпения, в принципе, довольно терпеливых русских, реакция в виде погромов вполне естественна.
Если бы вы оказались на месте одного из этих студентов, за какие действия, высказывания представителей власти и национальных движений вам – человеку XXI века – было бы стыдно?
Аргументы националиста вполне разумны за исключением их отправной точки: евреи не были врагами России по самой своей природе, подобного нельзя приписывать ни одной нации, потому за подобные слова стыдно, так же, как за все притеснения нерусского населения (черту оседлости, ограниченный доступ к образованию, само образование лишь на русском языке, запрет печати на родных языках, негласный запрет на продвижение по службе тех же поляков и, конечно, еврейские погромы).
Сделайте свой вывод о значении курса Александра III для России.
Консервативный курс Александра III привёл к появлению кроме политического, также и национального вопроса.
Судя по этим данным, каков был уровень модернизации России и развития капиталистических отношений?
Уровень развития капиталистических отношений был низок, поскольку 81% населения продолжали составлять крестьяне, а рабочие – лишь 8% (5,2% – городские, 2,8% – сельские); при этом крестьяне-бедняки (33%) и середняки (21,6%) почти ничего не производили на рынок. Модернизация также оставалась на низком уровне, поскольку сельские жители составляли 74% населения, а полностью безграмотные – 79%.
Опираясь на известные вам поступки Александра III, сформулируйте его личные качества.
Александр III был человеком решительным, что видно по тому, какие решительные меры он принял против революционеров. Он практически свернул общественные дискуссии, потому его можно назвать не терпящим возражений. Но при этом он обладал умом, которого которого на либеральный курс в экономике.
Опишите спор, который мог бы состояться между консерватором, либералом и социалистом по следующему вопросу: «Какое значение имело правление Александра III для России?».
Консерватор должен был бы восхищаться эти правлением. Оно началось с разгула революции, убийства предыдущего императора, а закончилось умиротворением общества, разгромом народовольцев. В прессе и то дискуссии перестали быть такими острыми. Да, во многом это достигалось за счёт цензуры, но также за счёт общего успокоения общества.
Социалист должен был бы возразить метафорой самого Александра III про то, что Россия похожа на огромный котёл, внутри которого пар под высоким давлением. Периодические пар вырывается наружу. Вокруг ходят люди с большими молотками, которые сразу заклёпывают эти бреши. Но когда-нибудь образуется такая большая брешь, что заделать её не получиться. Правда, царь сказал это в приватной обстановке, однако в России, как известно, всё секрет, но ни ничего – не тайна. По мнению социалиста даже царь признавал, что революция неизбежна. Действительно когда-нибудь давление пара будет таким сильным, что получиться огромная брешь, от которой котёл разорвёт. И Александр III только приблизил это, приказав не пускать пар наружу.
Либерал на это тяжело вздохнёт, ведь котёл действительно разорвёт, что в метафоре значит конец России. Своим собеседникам либерал мог бы только рассказывать про прелести конституционной монархии со свободой личности и слова, парламентом из представителем земств и т. д. Он, наверное, стал бы вспоминать либерализм этого императора в экономике: замене подушной подати единым бессословным налогом, окончательную отмену временной обязанности, протекционизм, стабилизацию рубля и др. Ему оставалось бы только посетовать, что император не проявлял такого же либерализма в политике, ведь это могло принести не менее блестящие результаты.
Страница 1
В истории церкви при Екатерине II произошло два знамена тельных события: секуляризация владений духовенства, а также провозглашение веротерпимости, прекращение политики насильственной христианизадии и преследования инаковерующих.
Выше отмечалось обещание Екатерины, данное при вступлении на престол, не покушаться на владения церкви. Это был тактический шаг императрицы, рассчитанный на умиротворение духовенства, если не явно, то скрытно враждебно воспринявшего манифест Петра III о секуляризации, и противоречивший убеждениям ученицы Вольтера. Как только Екатерина почувствовала неспособность духовенства серьезно сопротивляться секуляризационным планам, она создала комиссию из светских и духовных лиц, которой было поручено решить вопрос о судьбах церковного землевладения. Императрица даже заготовила эмоционально насыщенную обличительную речь перед членами Синода, заканчивавшуюся словами: «Не умедлите же возвратить моей короне то, что вы похитили у нее незаметно, постепенно». Надобность в патетической речи отпала, синодалы проявили покорность и послушание. Единственным иерархом, осмелившимся открыто поднять голос против секуляризации, был ростовский митрополит Арсений Мацеевич.
Справедливо ли считать протест Арсения серьезной угрозой светской власти, и должна ли была Екатерина предпринять решительные меры, чтобы пресечь нависшую опасность? Сорвать секуляризационные планы императрицы Арсений не мог, и это она прекрасно понимала. И если Екатерина уготовила бунтарю суровую кару, то эта акция ее имела скорее всего личную подоплеку- нескрываемую враждебность: невоздержанный на язык Арсений позволил себе резко и нелестно отозваться об императрице и этот отзыв оказался ей известен.
Реализация Манифеста 26 февраля 1764г. о секуляризации церковных владений имела два важных последствия. Манифест окончательно решил вековой спор о судьбах церковных вотчин в пользу светской власти, в казну перешло от церковных учреждении 910 866 душ м.п. Установленный полуторарублевый оброк с бывших монастырских крестьян, получивших название экономических, обеспечивал поступление в казну 1366 тыс. ежегодного оброка (1764-1768), из которых только треть отпускалась на содержание монастырей и церквей, 250 тыс. расходовались на госпитали и богадельни, а остальные деньги (свыше 644 тыс. руб.) пополнили бюджет государства. В 1780-х годах оброчная сумма достигала 3 млн., а вместе с другими хозяйственными доходами -4 млн. руб.) из которых на содержание духовенства тратилось только полмиллиона, а семь восьмых дохода поступало государству.
Отныне каждый монастырь имел утвержденные правительством штаты монашествующих и начальных лиц, на содержание которых отпускалась строго установленная сумма. Духовенство, таким образом, оказалось в полной зависимости от государства как в экономическом, так и в административном отношении. Духовенство было возведено в ранг чиновников в рясах.
Другим следствием секуляризации явилось улучшение положения бывших монастырских крестьян. Работа на монастырской барщине была заменена денежным оброком, что в меньшей мере регламентировало хозяйственную деятельность крестьян. Экономические крестьяне помимо ранее обрабатываемых ими площадей получили в пользование часть монастырских земель. Наконец, экономические крестьяне освободились от вотчинной юрисдикции: суда монастырских властей, истязаний и т. д.
В соответствии с идеями Просвещения Екатерина придерживалась по отношению к инаковерующим политики веротерпимости. При набожной Елизавете Петровне со старообрядцев продолжали взимать в двойном размере подушную подать, предпринимались попытки вернуть их в лоно истинного православия, отлучали от церкви. Старообрядцы отвечали на преследования акциями самосожжения - гарями, а также бегством либо в глухие места, либо за пределы страны. Петр III разрешил старообрядцам свободное богослужение. Веротерпимость Екатерины II простиралась дальше веротерпимости супруга. В 1763г. она упразднила Раскольническую контору, учрежденную в 1725г. для сбора двойной подушной подати, и налога с бород. От двойной подушной освобождались с 1764г. старообрядцы, не чуравшиеся «таинств церковных от православных священников».
Алгебра у аль Хорезми
Алгебраический трактат аль Хорезми известен под заглавием: “Краткая книга восполнения и противопоставления” (по-арабски: “Китаб мухтасар аль-джабр валь-мукабала”). Трактат состоит из двух частей – теоретической и практической. В первой из них излагается теория линейных и квадратных уравнений, а также затрагиваются некоторые вопросы геом...
Новгородская боярская республика
Новгородская земля (северо-западная Русь) занимала огромную территорию от Ледовитого океана до верховья Волги, от Прибалтики до Урала. Новгородская земля находилась далеко от кочевников и не испытала ужаса их набегов. Богатство Новгородской земли заключалось в наличии громадного земельного фонда, попавшего в руки местного боярства, выро...
Владимиро-Суздальское княжество
Северо-восточная Русь - Владимиро-Суздальская или Ростово-Суздальская земля (как она называлась сначала) - располагалась в междуречье Оки и Волги. Здесь к началу XII в. сложилось крупное боярское землевладение. В Залесском крае имелись плодородные почвы, пригодные для земледелия. Участки
плодородной земли получили название ополий (от с...
П. Маккавеев
Религиозно-церковные воззрения императрицы Екатерины II
Художник Д.Г. Левицкий
Личность Екатерины еще мало объяснена и мало понята, хотя потомство для великой императрицы уже давно наступило. Но великий образ не забыт. Порою события дня вновь вызывают его из сумерек недалекого прошлого и побуждают пристально всмотреться в него и изучить его отдельные черты. Конечно, не все черты этого образа одинаково интересны и одинаково заслуживают внимания, но несомненно, что черты религиозно-церковной жизни Екатерины нельзя отнести к неинтересным и неважным, хотя нужно сознаться, что историческому воспроизведению они поддаются не легко, так как не получили цельного, полного и ясного отражения в исторических памятниках.
Сама Екатерина не оставила после себя полных автобиографических записок. Ее «Memoires» обнимают почти только отрочество и юность, оканчиваясь первыми годами царствования, и ничего не говорят о дальнейшей эпопее жизни великой императрицы. Не имея, таким образом, под руками документа, по которому можно было бы следить шаг за шагом за развитием личности государыни и на основании собственных признаний писательницы составить представление о внутреннем облике ее душевной жизни, – приходится пользоваться отрывочными замечаниями, разбросанными среди ее обширной корреспонденции, случайными выражениями, наконец, очень скудными заметками современников. В данном случае трудность работы увеличивается еще тем, что предметом ее служат не какие-либо иные, а именно религиозно-церковные воззрения Екатерины II, т. е. одна из интимных сторон жизни императрицы, которые не всем могли быть открыты для наблюдения. Отсюда оказывается нужным разбираться в тех противоречиях, которые естественно возникали в ее словах и поступках касательно религиозной жизни, и смягчать ту разницу, которая подчас сквозит у нее между словом и делом.
Обладая умом преимущественно практическим, Екатерина II мало интересовалась вопросами теоретическими. В этом отношении у нее большое сходство с ее «великим дедом» Петром I, по стопам которого она обещалась следовать в самом начале своего царствования. Ошибочно было бы поэтому думать, что увлечение императрицы философией энциклопедистов могло быть всецелым и настолько глубоким, чтобы в корне изменить ее воззрения; с уверенностью можно сказать, что оно редко переходило границы чисто практической жизни. «К чести императрицы нужно сказать, – пишет один исследователь Екатерининской эпохи, – что она, пользуясь для прославления России модными философами, как органами общественного мнения, не увлекалась их утопиями, не становилась безусловно под их влияние, но с здравым практическим тактом умела отличить в их идеях полезное от бесполезного и неприложимого». И если императрицу Екатерину обвиняют, однако, в религиозном либерализме и вольномыслии, то это делается большею частью скорее путем догадок и умозаключений, чем путем строго проверенных данных. Действительно, зарево всякого рода антирелигиозных идей и увлечений слишком ярко горело на умственном горизонте того времени, чтобы не бросить зловещих лучей на тех, кто близко подходил к этому горизонту. Не избежала этого и Екатерина. Современников смущала близость императрицы к философам-энциклопедистам, а эта доходящая до интимности переписка ее с безбожником Вольтером положительно заставляла ревнителей благочестия высказывать подозрительные суждения. Но Екатерина хорошо понимала истинную цену своей переписки, а потому все подозрения только раздражали ее, и когда она узнала, что какое-то лицо (полагают, Платон) косо смотрит на ее переписку с Вольтером, то не без раздражения ответила: «Вы можете ответствовать, что менее всего ожидать надлежало благотворительной руке от святительской особы осыпанной, отличенной и возведенной щедростью и щедротами, – безрассудной толк известной переписки, которой лишь одно злобой наполненное сердце может дать кривое толкование; понеже сама собою та переписка весьма невинна, в такое время, когда 80-летний старик старался своими по всей Европе жадно читаемыми сочинениями прославить Россию, унизить врагов ее и удержать деятельную вражду своих соотчичей, кои тогда старались распространять повсюду язвительную злобу против дел нашего отечества, в чем и преуспел. В таком виду и намерении письма писанный к безбожнику, кажется, не нанес ли вреда ни церкви, ни отечеству».
Рассудительная и осторожная, Екатерина менее всего способна была увлекаться химерическими идеями; в ней было слишком много того «здравого смысла», который она так высоко ценила и рекомендовала против всяких увлечений. А между тем императрицу-философа один из современников прямо укорял в безбожии и лицемерном ханжестве. ««Elle n’a aucune reli gion, mais elle contrefait la devote», – говорил про нее полупрезрительно, полунасмешливо Фридрих Прусский. <…> На самом же деле ни энциклопедист Дидро, ни ярый материалист Гельвеций, сочинение которого «De l’esprit» Екатерина сделала своей настольной книгой, не могли вытравить в ней религиозного чувства. «J’aime ? dire avec Racine», – обратилась она однажды к своему домашнему секретарю Храповицкому:
Celui, qui met un frein ? la fureur des flots
Sait aussi des medians arreter des complots.
Soumis avec respect ? la volonte sainte
Je crains Dieu, cher Abner, et n’ai point d’autre crainte.
Последний стих, по словам Храповицкого, императрица любила повторять. Очевидно, религиозное чувство всегда жило в ней, и в нем она находила опору против всякой «crainte».
Вопрос в том, насколько это чувство захватывало глубины ее душевной жизни; много ли места в жизни отводила она религии. В этом отношении очень характерны следующие два выражения царственной писательницы. В письме к Вольтеру от 11 августа 1765 г. она замечает: «Моим девизом – пчела, которая, перелетая с одного растения на другое, собирает мед для своего улья, и при том надпись: полезное». Вот ключ к определению истинных отношений Екатерины к Вольтеру и др. и в то же время средство для определения основного тона ее душевной жизни. Тут виден строго утилитарный ум, который все направляет к определенной практической цели; виден человек, который не позволит, чтобы какое-либо чувство, хотя бы религиозное, всецело завладело им. Всему должно быть свое время и свое место, и религия остается лишь одной из тех сторон человеческой жизни, которые заслуживают «уважения». Так смотрела Екатерина на религию. В одной из заметок, в которых императрица любила выражать рождавшиеся в ее голове мысли, она, еще будучи великой княгиней, говорит, между прочим: «Не делать ничего без правил и разума: не руководить себя предрассудками; уважать веру, но никак не давать ей влияния на государственные дела; изгонять из совета все, что отзывается фанатизмом, и извлекать наибольшую по возможности пользу из каждого положения для блага общественного». Характерно это выражение – «уважать веру», равно и вся заметка, являющаяся как бы схематической программой всей политической деятельности будущей императрицы. В этом выражении невольно сказалась вся религиозная психика Екатерины. Это – не индифферентизм, для которого «вера всякая чиста и хороша»: не холодное равнодушие рационалистической натуры; тут виден лишь человек, который рассматривает религию только как одну из ценностей и потому пользуется ею наряду с другими для благоустроения жизни. Религия – дело хорошее, но она является только одною из потребностей человеческого духа, а поэтому должна занимать в жизни человека лишь один определенный уголок, а не заполнять всего поля его деятельности.
Такой чисто рассудочный взгляд на религию был вполне естественным для Екатерины, холодный, логический ум которой был развит значительно в ущерб сердцу Женщина с философским складом ума, Екатерина не могла не подчинять контролю разума и своей религиозной жизни. Правда, этот контроль не всегда был безошибочен в области ее религиозной политики, но, вместе с тем, он предохранил ее как от беспочвенного мистицизма, так и от неразумного фанатизма. «По самому складу ума, холодного и наклонного к рационализму, – говорит Пыпин, – Екатерина не понимала и не любила ничего туманного и мистического; ей казалось, что всякое мистическое направление мысли есть всегда заблуждение». Это непонимание всего таинственного и прямо-таки полная вражда к мистическому лучше всего отразились в отношениях Екатерины к масонству. Масоны встретили непонимание своего дела со стороны этой последней. Осмеянию масонов она посвятила три комедии. Карикатурное изображение масонов с их мистицизмом и аскетизмом наряду с некоторыми действительными нелепостями начинается в «Обманщике», увеличивается в «Обольщенном» и переходит, наконец, в пародию в «Шамане сибирском». Для императрицы представляется положительно непонятным увлечение некоторой части общества мистицизмом. Ей кажется, что увлечение это навеяно извне, занесено разными шарлатанами на русскую почву, для самих же русских оно должно быть чуждо по самой природе русского духа. Поэтому-то и масоны делятся у нее на два разряда: обманщиков и обманутых, шарлатанов и пройдох и обойденных глупцов. Для образчика отношений Екатерины к мистицизму масонов можно привести следующую сцену разговора между двумя действующими лицами в комедии «Обольщенный» – Бритягиным и Радотовой матерью. Радотова мать, возмущаясь всем тем, что происходит в доме ее сына, говорит:
Что здесь ежедневно происходит, того глаза мои более терпеть не могут…
Бритягин: Что же такое?..
Радотова мать: Где все то пересказать… иной ходя явно бредит… и вздор несет… другой шепчет, говорит будто с духами… чертями, что ли, населили дом (плюет)… даже и ребятам нелепость сажают в голову…
Радотова жена: Ребятам?..
Радотова мать: Да, ребятам… пришла ко мне в горницу внучка моя Таисия, увидела на столе предо мною стоит стакан с цветами, она начала целовать листочки; я спросила, на что? Она на то сказала, что на каждом листе душок обитает!., и будто на булавочном конце несколько тысяч умещается!., я от страха обмерла!., век чего мы боялись!., предков наших в ужас приводило!., от чего отплевывались!.. чего слышать не хотели, и от чего уши заграждали!., тем ныне самовольно окружаются!., и щенки уже возятся!., развращение ведь это сущее!..
Бритягин (к жене Радотова): У меня, сестрица, запрещено мамам и кормилицам накрепко детей моих пугать подобными сказочками и с ними говорить о небывалых чудовищах.
Чуждаясь всего мистического, которое было мало понятно ее уму, Екатерина, вместе с тем, строго судила и тех людей, которые, погрузившись всей душой в чисто обрядную, внешнюю сторону религии, находят в религии все очень понятным и простым. Для осмеяния таких приверженцев обрядового благочестия, которые не в состоянии отличить веры от суеверия, императрица написала комедию «О, время!». Автор комедии заставляет служанку Мавру так отзываться о своей барыне г-же Ханжахиной: «Кто добродетелей ищет в долгих молитвах и наружных обыкновениях и обрядах, тот барыню мою без похвалы не оставит». Екатерина объясняла невежеством излишнее пристрастие некоторых к обрядовой стороне религиозной жизни. В этом смысле она защищала греческую религию против обвинений аббата Шаппа, который в книге о совершенном им путешествии по Сибири обвинял русских в слишком грубом понимании христианства.
Но этот принцип объяснения она прилагала иногда и к таким явлениям, которые бывают простым выражением высокого религиозного чувства. В дневнике Храповицкого под 31 янв. 1789 г. записан такой факт: «По полученному от Еропкина донесению о схваченном бродяге, называвшемся монахом Захарием, велено снять с него железные вериги, потому что не должен никто сам себя изнурять или себе вредить, и хотя дело уважения не великого достойно, но понеже он фанатик, то нужно скорее исследовать». Конечно, бродяжничество Захарии требовало соответствующего возмездия, но характерно, что с него велено было снять вериги не почему-либо иному, а именно потому, что «не должен никто сам себя изнурять», и что Захария был фанатиком. Фанатизм и аскетизм ставятся на одну доску, как проявления невежества. Действительно, аскетизм был слишком чужд блестящему веку Екатерины с его несмолкаемыми победными кличами, шумными пирами, триумфальными шествиями и т. п. Сама Екатерина, с ее живым, веселым темпераментом, полным жизнерадостности, была слишком далека от аскетизма, чтобы сочувствовать ему. Понятно поэтому ее ироническое подсмеивание над масонами с их стремлением к внутреннему совершенству посредством самопознания и укрощения страстей. Увлекаясь аскетизмом, масоны удаляются от мира, заботятся только о личном душевном спокойствии и становятся, таким образом, эгоистами, – вот обвинение, которое возводит Бритягин на Радотова в комедии «Обольщенный», обвинение, как известно, самое ходячее на устах всех противников аскетической и отшельнической жизни. «Позволь сказать, – обращается Бритягин к Радотову, – что я с ужасом смотрю на твой новый образ мысли, он истребляет в тебе равномерно естественные связи и рожденные с человеком чувства». Екатерина была даже не прочь видеть в аскетизме косвенное влияние фанатизма, как это показывает вышеприведенная выдержка из дневника Храповицкого. Вообще фанатизма, особенно на религиозной почве, Екатерина не терпела и была деятельным врагом его. В письмах к г-же Жоффреи она зло подсмеивается над австрийской императрицей Терезой, благочестие которой, столь известное повсюду, граничило подчас с ханжеством. Фанатиков она называет не иначе как «душевнобольными» – malades d’esprit.
Пропитанная началами широкой веротерпимости, которую выставили на своем освободительном знамени философы XVIII в., зная, к каким последствиям приводил фанатизм на Западе, – императрица-философ не желала обострения фанатизма в своем государстве. Заботясь о благе и спокойствии своих подданных, она ставила эту заботу во главу угла, и на религию готова была смотреть, как на политическую силу. «II faut profiter des opini ons populaires», – сорвалось у нее однажды выражение, записанное Храповицким. Отсюда ее содействие изданию в России алкорана; отсюда ее церковная политика по отношению к инославным исповеданиям, задерживавшая миссионерское дело нашей церкви. Сохранился отзыв императрицы по поводу сенатского доклада о построении в Казани двух мечетей вблизи православных храмов, что Синод находил не удобным и оскорбительным для церкви: «Как Всевышний Бог терпит на земле все веры, языки и исповедания, то и Ее Величество из тех же правил, сходствуя Его святой воле и в сем поступать изволит». Доведенная до болезненной чуткости боязнь фанатических проявлений заставляла, таким образом, императрицу недоверчиво относиться к самой миссии православной церкви среди инородцев и предполагать, что дела миссии не всегда бывают чисты и безупречны, и что миссионеры для подкрепления духовных увещаний порой не прочь употребить и меры более осязательного свойства. А ведь императрица, еще будучи великой княгиней, мечтала избегать предрассудков и «уважать веру».
Самый факт тех затруднений, которые ставились иногда делу православной миссии, и той широкой терпимости, которою пользовалось хотя бы, как сейчас было показано, мусульманство, оставляет вне всякого сомнения, что Екатерина не была горячей ревнительницей православия. Да это и понятно, если иметь в виду, что императрица воспиталась в протестантской семье, под руководством своего отца, благочестивого немецкого князя. А так как это воспитание закончилось еще увлечением философским рационализмом, то вполне естественно, что сделаться всецело и по духу православной для Екатерины было трудно. Немудрено поэтому, что вскоре по приезде своем в Россию по первом ознакомлении с православной церковью, она не усмотрела большой разницы между православием и протестантством, и уроки по Закону Божию под руководством Симона Тодорского, чуждые, разумеется, богословских тонкостей, были для нее как бы уроками протестантского пастора. Вся внешняя сторона православия, которая должна так бросаться в глаза каждому протестанту, казалось ей, не могла идти в счет при сравнении двух вероисповеданий. Поэтомуто в письме к своему отцу от 3 мая 1744 г. молодая принцесса так богословствует: «Так как, – пишет она, – я не нахожу никакого различия между верою греческой и лютеранской, то я решилась переменить религию и пришлю Вам с первою же почтою мое исповедание веры». Что касается обрядов, то «внешние обряды очень различны, но Церковь видит себя вынужденной к тому во внимание к грубости народа».
Однако в продолжение всей своей жизни императрица всегда была примерной исполнительницей обрядов и уставов греческой церкви: посещала богослужение, ежегодно говела и причащалась. Часто служила молебны, ездила на поклонение ев. мощам и пр. За это она подвергалась даже порицанию своих заграничных друзей. «Мне кажется, – читаем в письме к Гримму от 30 сент. 1774 г., – что с тех пор, как Вы приближаетесь к Парижу, Вы начинаете меня критиковать. Теперь уж Вы вздумали осуждать мои молебны. Хвалы Богу Вас сердят, я очень знаю, почему, но не скажу». А пред Вольтером Екатерина защищалась даже в том, что целует руку у священнослужителей. Но, может быть, все это было одно лишь лицемерие, рассчитанное на
чувства народа, которому всегда приятно видеть того на троне, кто является выразителем и опорой самых дорогих его верований? Может быть, здесь сказывалось хитрое уменье «profiter des opinions populaires»? Действительно, такие взгляды иногда высказываются. Но нам кажется, что подобным объяснением нельзя увлекаться и пользоваться им для широких приложений. Чтобы казаться для посторонних наблюдателей благочестивой, для этого не нужно было питаться во время говения одним картофелем, как это делала государыня; не нужно было защищаться пред Вольтером в целовании рук у священнослужителей и т. п. Но нельзя также думать, чтобы Екатерина смотрела на обряд глазами православного русского человека. Если русский так дорожит обрядами своей церкви, то это потому, что он сжился с ними, что под их внешней оболочкой он воспринимал метафизическое содержание религии на протяжении целого ряда веков; форма и сущность, обряд и догмат сливались для него до нераздельности. Чтобы полюбить обряд любовью православного человека, от Екатерины требовалось, таким образом, полное слияние с русской душой во всех ее верованиях, но этого, разумеется, ей недоставало. Оставалось некоторое среднее положение. Так она действительно и сделала. Отводя в религии первое место догме и нравственности, Екатерина не находила чем-то излишним внешней формы религиозной жизни. Исполнение обрядов очень не трудно, а между тем этим исполнением обнаруживается «знак внимания» к церкви. Не безынтересно ее рассуждение относительно поста в письме к г-же Бьельке от 4 мая 1773 г.: «Сожалею об опасениях Ваших насчет поста: я переношу его почти всегда хорошо и принадлежу к числу тех, которые считают баловством не подчиняться этому церковному закону, к которому большинство у нас очень привязано; по мне это знак внимания, ничего мне не стоящий, потому что я люблю рыбу и особенно при тех приправах, с которыми ее приготовляют»*. Коль скоро церковь устанавливает те или другие законы, предъявляет те или иные требования, – их нужно выполнять, хотя бы отдельное сознание могло не соглашаться с этими требованиями. Таковы были, очевидно, подлинные взгляды императрицы на практическую сторону церковной жизни. Она могла иметь на этот счет свои личные мнения, многое могла считать лишним, но давать им простор она не решалась: с одной стороны, церковь их не освящает и не признает, с другой – исполнение обрядов, само по себе не трудное, является знаком внимания к церкви.
Что особые мнения у Екатерины действительно были, это вполне понятно для нее, как протестантки по рождению и воспитанию, и женщины-философа по складу ума и образованию. В сочинении «Antidote», защищая русскую церковь против обвинений аббата Шаппа, утверждавшего, что христианство понимается русским народом грубо внешним образом, она, между прочим, замечает, что «все религии, в которых много внешних обрядов, обычно заставляют простых людей принимать эти обряды за сущность религии». Очевидно, по ее мнению, в греческой церкви таких внешних требований, – pratiques exterieurs , – было настолько много, что они вредили правильному пониманию христианства. Может быть, в душе Екатерина даже не прочь была от реформы внешней стороны жизни православной церкви. Такая догадка находится в полном согласии с теми либеральными проектами реформ русской церкви, которые вносились иногда в Синод. Известен проект обер-прокурора Мелиссино, предлагавшего самые либеральные перемены в церкви вплоть до отмены иконопочитания включительно. Такой смелый шаг едва ли был бы сделан, если бы не было хотя бы безмолвного соглашения с императрицей.
Имея свои личные взгляды на предметы, которые она считала неважными и второстепенными, Екатерина, однако, свято хранила и исповедовала все то, что считается наиболее существенным в религии. Ее оскорбляло подозрение в чистоте ее православия. Возвратясь однажды после исповеди в свои покои, она с удивлением рассказывала Храповицкому, своему домашнему секретарю: «Вопрос на исповеди странный, какого никогда не делал: веруешь ли в Бога? Я тотчас сказала tout le sim bole , а ежели хотят доказательств, то такие дам, о коих они и не думали. Я верю всему, на семи соборах утвержденному, потому что св. отцы тех времен были ближе к апостолам и лучше нас все разобрать могли». Екатерина отлично сознавала, что истина христианства сохранилась в православии, и заметила об этом даже в письме к Вольтеру. По поводу перехода в православие невесты Павла Петровича, принцессы Дармштадтской, она писала к Вольтеру: «Не могу оставить Вас в неведении об обращении этой принцессы заботами, ревностию и убеждением епископа Платона, который принял ее 15 авг. в лоно кафолической вселенской церкви, единой православной (seule vraie croyenten), сохранившейся на востоке. Порадуйтесь нашей радости и пусть это послужит Вам утешением в такое время, когда западная церковь опечалена, разделена и занята достопамятным уничтожением иезуитов». Приведенное место слишком важно для характеристики отношений Екатерины к православию, чтобы не остановиться на нем и не предупредить возможных возражений. В самом деле, не самолюбие ли продиктовало слова о сохранении истинного христианства в православии? Может быть, Екатерина просто лишь хотела хвастливо подчеркнуть перед Вольтером, что-де в ее только государстве сохранилась истинная форма христианства, тогда как искреннего убеждения в том у нее не было? Так некоторые готовы думать, но вряд ли достаточны приводимые ими психологические основания. Известно, что Екатерина очень ревниво оберегала тот ореол, которым окружалось ее имя за границей, что она очень дорожила мнением о себе своих заграничных друзей, создавших отчасти этот ореол, – даже более: в своей переписке она впадает подчас в заискивающий тон, лишь бы не потерять себя во мнении философов. Но могла ли Екатерина говорить Вольтеру о истине православия, не рискуя вызвать ироническую улыбку на устах этого «фернейского злого крикуна»? Очевидно, так говорить Екатерина могла не по самолюбию, но по убеждению и даже в ущерб самолюбию. Таковы были взгляды и отношение к церкви со стороны Екатерины, как частного человека и простого члена церкви. Посмотрим, как она относилась к церкви, как известному институту, находящемуся рядом с институтом гражданским, т. е. государством, и вступающему с ним в известное взаимоотношение; как относилась она к этому институту в сане могучей повелительницы многомиллионного государства.
Нужно помнить, что освободительная философия XVIII в., которою так увлекалась русская императрица, поставила одной из своих главных задач упорную борьбу с клерикализмом. Хотя в России никакого клерикализма не было, однако церковная политика Екатерины приняла такой характер, что ее можно рассматривать как отголосок антиклерикального движения на Западе. Идея полного подчинения церкви государству лежала в основе всех отношений Екатерины к церкви. Вступив на русский престол, она быстро освоилась с представлением о себе как «главе» греческой церкви, и в переписке с Вольтером очень часто любила награждать себя этим лестным эпитетом. И действительно, бывшая княгиня-протестантка очень скоро вошла в роль «главы церкви». В речи к Синоду вскоре после заточения Арсения Мациевича Екатерина позволила себе высказаться очень смело, назвав членов Синода не служителями алтаря, не духовными сановниками, но «государственными особами», для которых «власть монарха должна быть выше закона евангельского»*. Как глава церкви, она заточила доблестного Арсения Мациевича; как глава церкви, она произвела отобрание церковных имуществ; как глава церкви, она игнорировала русское духовенство, не вызвав из его среды депутатов в известную комиссию для составления уложения; наконец, как глава церкви, она поступала и тогда, когда тормозила дело развития православной миссии, наир, в Казани. Таким образом, в своей церковной политике Екатерина была всецело на стороне того подавляющего перевеса и вмешательства светской власти в дела церкви и религии, которые впервые так открыто и решительно стал применять Петр Великий.
В заключение нельзя не сказать несколько слов по поводу тех немногих фактов, сохранившихся в письмах Екатерины и дневнике Храповицкого, которые представляют славную императрицу в несколько несимпатичном для простого верующего человека свете. «Я Вас должна благодарить, – пишет она г-же Жоффреи, – за мистический Ваш поцелуй; в молодости я так же по временам предавалась богомольству и была окружена богомольцами и ханжами; несколько лет тому назад нужно было быть или тем или другим, чтобы быть в известной степени на виду; не думайте, однако, чтобы я была в числе последних, я никогда не лицемерила и ненавижу этот порок». По-видимому, автор смеется над молитвой; на самом же деле речь идет лишь о некотором охлаждении того религиозного пыла, который нередко, появляясь в юности, потом в зрелом возрасте переходит в спокойное и устойчивое, всегда ровное и чуждое елейной сантиментальности религиозное настроение. В своей даже интимной жизни, когда ее никто не наблюдал, кроме самых близких лиц, Екатерина обращалась к молитве в важных случаях. У Храповицкого сохранилась не одна заметка вроде следующей: «Перекрестились, подписывая указ». Кроме упомянутого письма к Жоффреи, можно указать еще на следующее место у Храповицкого: относительно какой-то эпитафии, сочиненной императрицей, автор дневника замечает: «Епитафия чиста и смела в рассуждении веры». Упомянутая эпитафия была естественна и извинительна для Екатерины с ее несомненной склонностью к «колебаниям», когда вдобавок вся умственная атмосфера, которою дышало образованное общество, была насквозь пропитана скептицизмом.
Одно нужно сказать про церковно-елигиозные воззрения Екатерины II, что и в этих воззрениях сказалась ее властная натура, ничему не подчинявшаяся слепо, но любившая всем повелевать и во всем давать себе отчет.
1904 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Тайные общества и секты [Культовые убийцы, масоны, религиозные союзы и ордена, сатанисты и фанатики] автора Макарова Наталья ИвановнаРаздел 2. Религиозно-просветительские тайные
Из книги Византийцы [Наследники Рима (litres)] автора Райс Дэвид ТальботЦерковные соборы по ересям Первый такой собор собрался в 325 году в Никее, чтобы обсудить арианскую ересь. Арий, влиятельный и образованный вероучитель, утверждал, что если Отец породил Сына, то, значит, было время, когда этого Сына не существовало, а потому он помещал Сына
Из книги Засекреченные линии метро Москвы в схемах, легендах, фактах автора Гречко Матвей«Инквизиция» Екатерины II По пути от «Тургеневской» к «Китай-городу» вы тоже минуете места весьма страшные и тюремные. Гиляровский донес до нас воспоминания очевидца о посещении дома, некогда стоявшего на этом месте: «Квартира была в нижнем этаже старинного трехэтажного
Из книги О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистко-бухаринской агентуры автора Заковский ЛеонидВ. Кандидов. Церковные шпионы японского империализма Статья в журнале «Спутник агитатора» № 14 за 1937 год. стр. 24–27Церковь, испытанный союзник и орудие всякой реакции и контрреволюции, является для иностранной, в частности японской, разведки одним из резервов ее шпионских
Из книги Новые мученики российские автора Польский протопресвитер Михаил Из книги Москва в очерках 40-х годов XIX века автора Кокорев Иван ТимофеевичЦерковные торжества Москва – сердце России – была когда-то центром духовной и религиозной жизни. Поэтому нигде нет такого грандиозного количества церквей и монастырей. Нигде торжественные церковные праздники не сопровождаются такою пышностью и великолепием, как в
Из книги Иностранец на Мадейре автора Остальский Андрей ВсеволодовичГлава 18. Религиозно-индустриальная революция Через Канисал, что значит по-португальски «тростниковое поле», лежит единственная дорога к мысу Сан-Лоренсу, где уже нет никакого жилья, даже туалетов нет (как я однажды смог убедиться на печальном опыте). Есть только дикая
Из книги Великая. История Екатерины II автора Коллектив авторовА.П. Сумароков Слово На день Возшествія на престолъ Ея Величества, Государыни Императрицы Екатерины II Се день, егоже сотвори Господь! возрадуемся и возвеселимся вонь.О блаженный день, день освященный, благословеніемъ Вышняго опред?ленный нашему благополучію началомъ!
Из книги автораЯ.К. Грот Воспитание императрицы Екатерины II Художник Г. К. ГроотPазработка истории Екатерины II у нас только что начинается. До сих пор почти все наши суждения об этой государыне носили чисто панегирический характер; немногие попытки истории ее царствования на русском
Из книги автораС.Н. Шубинский Домашний быт Екатерины II Художник Р. БромптонИмператрица Екатерина II в своей домашней жизни отличалась крайней простотой, доступностью и снисходительностью. Родившись в скромной обстановке небогатого княжеского двора в Штеттине, где отец ее был
Из книги автораС.М. Соловьев Царствование Екатерины II
Из книги автораВнутренняя деятельность Екатерины II 1. Общий характер и наиболее влиятельные люди. С самого вступления Екатерины II на престол обнаружилась сильная внутренняя деятельность правительства, какой не бывало со времен Петра Великого. Цель у Петра и у Екатерины была одна:
Из книги автораВнешняя политика Екатерины II Нетрудно заметить, что внутренняя политика Екатерины II не стремилась возвратить русское общество к формам быта, существовавшим при Петре. Екатерина не подражала в этом Елизавете. Она желала широкой законодательной реформой поставить
Из книги автораА.С. Лаппо-Данилевский Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II Художник А. Рослин<…> Взгляды Екатерины на задачи властвования должны были отозваться на характере ее царствования. Недаром читала она лучшие произведения иностранной литературы: из них она
Из книги автораФ.В. Ростопчин Последний день жизни Императрицы Екатерины Второй и первый день царствования Императора Павла Первого Художник В. ДиккинсонBсe окружавшие императрицу Екатерину уверены до сих пор, что происшествия во время пребывания шведского короля в С.-Петербурге –
Из книги автораВ.О. Ключевский Значение царствования императрицы Екатерины Неизвестный художник XVIII в.Изложив главные явления царствования императрицы Екатерины II, попытаемся на основании результатов ее деятельности сделать ей историческую оценку Значение известной исторической